слишком серьезное, и все факты должны быть тщательно подтверждены. Поэтому так. Сегодня ночью проход между мирами откроется снова. Я предлагаю силами городской полиции устроить засаду, в которой можете участвовать вы сами, чтобы увидеть все собственными глазами.

– Что – все?

– Вампиров, – сказал Андрей. – У меня есть все основания считать, что сегодня ночью вампиры сделают попытку пройти в ваш мир и устроить здесь настоящий ад. Если же паче чаяния этого не случится, мы сами вместе с вами можем перейти в наш мир. В смежную реальность, как вы говорите. Хоть это и опасно, не скрою.

– Почему опасно? – у господина полицмейстера голова явно шла кругом от всех полученных за последние полтора часа сведений.

– Засада, – пояснил Андрей. – За нами охотятся, мы же рассказывали. Человек, которому мы перешли дорогу, знает о вратах между реальностями. И вампиры работают на него. Этот человек привык всегда побеждать. А мы двух вампиров убили и вчера вырвались из железного, казалось бы, захвата. Что-то мне подсказывает, что человек этот просто так нас в покое не оставит. И не только он. Поэтому, по моим прикидкам, сегодня ночью нас ждет одно из двух. Либо они сунутся сюда, либо устроят засаду на той стороне в расчете, что мы очень сильно захотим домой. Первый вариант кажется мне более предпочтительным.

– Хорошо, – сказал господин полицмейстер, дайте подумать.

С полминуты он сидел, вперив взгляд куда-то поверх наших голов и постукивая чубуком трубки по жестяной коробке с табаком. После чего встал, подошел к стоящему в углу сейфу (производство «Братья Смирновы, Москва, Мясницкая, уг. Лубянской пл.»), открыл его двумя ключами, достал едва початую бутылку шустовского коньяка и гаркнул в закрытые двери кабинета:

– Ефрем!!

Появился дежурный городовой. Готовность выполнить любой приказ начальства он нес на себе, как медаль.

– Стаканы. На всех. И закусить что-нибудь.

– Слушаюсь, Ваше превосходительство!

Мне показалось, что стаканы и нарезанный сыр на тарелке появились между моим следующим вдохом и выдохом. Что значит вышколенность! Ну и дисциплина, конечно.

Его превосходительство полицмейстер города Княжеча Горчаков Дмитрий Борисович лично разлил коньяк и поднял стакан.

– Что ж, господа, – произнес скупо. – За удачу. Думаю, она нам сегодня ночью вельми понадобится.

И опрокинул коньяк в рот.

Еще около часа ушло на разработку чернового плана, после чего Дмитрий Борисович отпустил нас с богом, сказав, что дальше он сам. Мы договорились встретиться ровно в полночь у моста через овраг в лесопарке Горькая Вода и покинули гостеприимные стены городского полицейского управления.

На улице нас, конечно же, уже ждал Рошик Лошадник со своей верной Гаммой, впряженной в родную уже пролетку.

– С освобождением из застенков, пан Ярек! – воскликнул он и подмигнул.

Что ж, имеет право.

– Удивительный парень, – сказал Андрей. – Всегда оказывается в нужное время в нужном месте. Далеко пойдет.

– Поеду, пан Андрей, – сказал Рошик. – Поеду. Так куда нам?

День пролетел, словно курьерский поезд Княжеч – Санкт-Петербург – вот он был, и вот уже виден только последний вагон, быстро исчезающий вдали. Мои новые друзья, как я понял из их планов, намеревались до вечера устроить небольшую экскурсию Ирине – их компаньонке, перешедшей на этот раз в наш мир вместе с ними. Пока же она, дабы не смущать граждан Княжеча своим экстравагантным видом (женщины будущего одеваются экстравагантно, подтверждаю. Одни их брюки чего стоят. А уж о сверхкоротких платьях и юбках, способных отправить в обморок любую жительницу нашего Княжеча, включая девушек из заведения мадам Божены с улицы Святых Горлиц, и в экстаз любого мужчину – от безусого юнца-гимназиста до восьмидесятидвухлетнего отца Алексия – настоятеля православного собора святого Иоанна Предтечи, я вовсе молчу) оставалась у пана Тадеуша – врача-поляка, живущего в собственном особняке неподалеку от уже знакового поворота с шоссе к лесопарку Горькая Вода.

Там же, у Тадеуша и под присмотром Ирины, лежал огнестрельно раненный молодой человек по имени Кирилл. О нем мне также поведали, что был он убит, но чудесным образом воскрес, однако на фоне всех чудес, которые с нами за последнее время случились, это уже не произвело на меня особого впечатления. Воскрес и воскрес. С кем ни бывает.

Я не мог принимать оживленного участия в жизни моих друзей из будущего сегодня. Хватало с них Яруча и Рошика Лошадника. Мне же нужно было срочно возвращаться в редакцию и писать сенсационную статью. Его превосходительство господин полицмейстер пытался меня отговорить от данного шага, ссылаясь на панику и беспорядки, могущие воспоследовать в городе после ее публикации («А значительная часть полицейских сил при этом будет занята в Горькой Воде!»). Но я не внял.

– Это мой долг, как гражданина и репортера, Дмитрий Борисович! – заявил я. – Люди имеют право знать правду. Люди должны иметь возможность подготовиться к самому худшему!

Получилось, признаю, несколько выспренно, но что делать – сработал застарелый и, признаем честно, не совсем здоровый инстинкт русского репортера, априори уверенного, что российская власть спит и видит, как бы заткнуть ему рот любыми имеющимися у нее, власти, способами.

Вероятно, мои новые друзья почувствовали, что мой инстинкт не совсем здоров, и частично приняли сторону господина полицмейстера. Хотя ему же одновременно и возразили.

– Никто не будет ни к чему готовиться, – сказал Андрей. – Пока не грянет настоящий гром, чем, как ты понимаешь, никакая, даже самая талантливая и обжигающая газетная статья не является, никто не почешется.

– Не перекрестится, – сказал Симай. – Но ты прав. Наш народ ленив и нелюбопытен.

– Кажется, это слова Пушкина, – задумчиво произнес господин полицмейстер. – У вас тоже был Пушкин?

Андрей посмотрел на Симая. Тот едва заметно развел руками, изображая недоумение – не знаю, мол, никакого Пушкина.

– А как же, – ответил Андрей. – Был. Пушкин у нас – великий русский поэт. Как и у вас. Мы его любим, изучаем и цитируем.

– То есть вы предлагаете ничего не писать?! – по-настоящему завелся я.

– Отчего же, – сказал Андрей. – Пиши. Но на многое не рассчитывай.

Как в воду глядел.

Ради моего материала выход номера задержали почти на час – случай небывалый, и никогда, вероятно, я не работал с такой скоростью и вдохновением. При этом решением главного тираж был увеличен на пятнадцать тысяч экземпляров. Весь он был расхватан за два часа. Допечатали